|
|
Крыленко. Примитивным старым способом?
Подсудимый Иков. Старым способом подпольных организаций. Крыленко. Теперь во втором письме от 4 октября в конце письма имеется шифр, вами нерасшифрованный? Иков. К сожалению, он тогда мною не был расшифрован, перепутан ключ. Крыленко. Перепутали цифры или не ту страницу взяли и переписали? Я прошу обратить внимание, это - документальное подтверждение по содержанию того, что говорилось в первом письме. Во втором письме име- |
Прокуратура имеет несколько выписок из статей из австрийской печати - из "Форвертса" - за подписью Абрамовича и Дана. Когда таковые будут найдены и выписки представлены, то это будет документальным подтверждением этого обобщения и следовательно будет подтверждать подлинность этого письма. Скажите, что это такое: "Жалеем, что вы не послали денег по нашему поручению "Георгию". Кто этот "Георгий"?
Иков. Я указывал, что в мои функции входила краснокрестовская организация, содействие Красному кресту. Деньги посылались из-за границы, присылались деньги весьма незначительные, которые обыкновенно передавались в известное общество помощи политическим заключенным или иногда рассылались по тем или иным личным адресам. Если вас интересуют подробности, я могу сказать.
Крыленко. Кто такой Георгий?
Иков. В связи с этим была прислана специально назначенная сумма денег Георгию Дмитриевичу Кучину-Оранскому, члену ЦК партии...
Крыленко. Это из второго письма. И из третьего письма абзац следующий: "Сообщите нам все, что знаете о М.А. Броунштейне, в какой тюрьме сидит, его здоровье. У нас все налажено для отправки "Вестника". Ждем адреса. Он будет доставлен в М... (очевидно, в Москву) в 10 экземплярах".
Вот эти письма, можно будет пред'явить подлинники для опознания. Вот расшифрованные подлинники для пред'явления. Если их опознают, то вопрос исчерпывается.
Председатель. Защита ознакомилась с ними. Вы хотите, чтобы и подсудимый еще раз подтвердил?
Иков. Да, я признаю их подлинность. Это - случайно найденная часть. Обыкновенно я их уничтожал. Да, да, это самое. Это часть переписки моей с заграничной делегацией на протяжении полутора лег.
Крыленко. Из'ятый номер "Правды" за определенной бандеролью, где внутри приклеено по адресу - Берлин, на листе папиросной бумаги письмо. Это письмо вами отправлялось?
Иков. Оно было мною написано. Я его автор. Я его опустил в ящик для отправки в Берлин.
Крыленко. Слова, которые имеются, которые цитируются в обвинительном акте, вы равным образом признаете, что они написаны вами?
Иков. Да я это подтверждаю. От "а" до "зет" это было написано мною и только поставлено: "Московское бюро".
Крыленко. По этому поводу мы будем говорить особо. Вы признаете, что вами (часть текста отсуствует! - S.N.Morozoff) новый процесс, а-ля шахтинский, а-ля Рамзинский, при помощи Крыленко, ГПУ".
Иков. Я это признаю.
Крыленко. Эта информация, куда она посылалась.
Иков. Она направлялась в распоряжение заграничной делегации.
Крыленко. В порядке информации?
Иков. У вас имеется протокол моих показаний. Я в этих показаниях говорил об этом письме.
Крыленко. Можно констатировать, что содержание этого письма целиком и полностью совпадает с тоном и содержанием тех статей, которые по поводу шахтинского процесса и по поводу процесса "Промпартии" были напечатаны в "Социалистическом вестнике". Здесь также мы имеем версию о пытках, версию о возмущении террором, о записках сумасшедшего - вообще все те версии, которые мусируются "Социалистическим вестником".
Подсудимый Иков. Здесь мы имеем политическую установку, ничем не отличающуюся от общей.
Крыленко. Та линия, которая взята вами в этом письме, где вы говорите о записках сумасшедшего, можно ли эту линию назвать реальным путем в смысле агитационного приема в лучшем случае, а в худшем случае как это можно назвать? Лучше здесь не называть этого термина.
Подсудимый Иков. Я раз'ясню о реальном смысле. Я раз'ясню, почему мною такое письмо было послано и чем это было вызвано.
Дело в том, что у меня найдены три письма. Их было много больше. Было одно письмо, - я надеюсь, что вы мне в этом поверите, - где были сказаны такие фразы, перед глазами было три факта. Один факт, это - то, что "Социалистический вестник" стоял на совершенно определенной точке зрения, которая сводилась к тому, что между делом Громана, Суханова и "Союзного бюро" нет ничего общего. Второй факт, это - следующее: в письме была сказана такая фраза - "кого же собираются судить, Кондратьева?" и после этого был поставлен знак вопроса, а затем было сказано - "Громана, Суханова" - "социал-демократическую партию". Совершенно ясно, что Громан и Суханов предсставляли социал-демократическую партию. Третьим стоял вопрос о том, как я об'яснил уже, что в связи с ходящими слухами готовится процесс. Директива была дана совершенно определенная - в той мере, в какой это возможно создать впечатление о том, что группа, преданная суду, ничего общего не имеет с настоящим ЦК и бюро. Это - директива, подсказывавшаяся всей перепиской. Вот это заявление являлось ответом на эту директиву. Вот какая картина. То-есть это - продолжение той политики скрывания подлинной цели как внутри, так и вне, как было до сих пор.
Антонов-Саратовский. Имело это письмо, подклеенное к "Правде", еще и то значение, что заграничная делегация могла показать там за границей соответствующему кругу, что вот это письмо получено из самой страны?
Подсудимый Иков. Ясно, конечно.
Крыленко. Теперь - по организационным вопросам. Вы считали связь абсолютно установленной. Мне не ясен один вопрос. Это московское бюро, которым вы подписали ваше сообщение, оно существовало реально, или это тоже была фикция?
Подсудимый Иков. Я сейчас скажу. Группа существовавшая, которая несла все функции партийные, была арестована в одну или две ночи одновременно с Броунштейном-Валерияновым. И дальше положение было таково, что все остальное время было отсутствие такого законченного организационного целого. Я несколько раз получал от заграницы предложения войти в состав "Союзного бюро". Опять-таки оно называлось не союзное бюро...
Крыленко. Центр.
Подсудимый Иков. Да, центр. А затем, когда произошел арест "Союзного бюро", я имел уже письмо с оказией, анонимной оказией, где мне предлагалось определенно взять на себя эти функции.
Крыленко. Уполномоченного ЦК?
Подсудимый Иков. Если хотите. Вместе с тем в одном из писем сообщалось, что в ближайшее время должен приехать представитель ЦК.
Крыленко. После ареста уже?
Подсудимый Иков. Да, это было значительно после ареста. Арест состоялся, насколько я знаю, основной в июле, дальше шли уже дополнительные аресты, а эта переписка была в ноябре- декабре.
Крыленко. А встреча ваша с этим уполномоченным имела место?
Подсудимый Иков. Нет, ее не было. Я был арестован раньше.
Крыленко. Следующий вопрос. Предположим, что существуют эти организации в идеальной форме. В этом отношении получается так: заграничная делегация, это - ЦК, планирующий, управляющий, руководящий и т.д.
Мы слышали здесь о приезде Абрамовича и о непосредственных взаимоотношениях вашего центра с заграницей, "Союзное бюро", состоящее из старых меньшевиков, отходящих и вновь входящих, но в конце-концов сорганизовавшееся, сформировавшееся, и остатки, осколки подпольной организации. Когда вы о Броунштейном говорили, где был все-таки центр?
Подсудимый Иков. Предполагалось так, что Броунштейн, как член ЦК, входит в местную работу, включает ряд новых товарищей. Здесь организация московского комитета для местных функций и российское бюро ЦК для общих функций. И ясно было, что Броунштейн возьмет...
Крыленко. Возьмет путем включения в центр?
Подсудимый Иков. Он должен был входить в "Союзное бюро", как соединяющее начало подпольных групп и нашей.
Крыленко. Центром будет "Союзное бюро", куда должен войти Броунштейн?
Подсудимый Иков. Так было бы, я могу представить такую картину, но повторяю, что я не договорился с ним до конца. В бюро он должен был включить меня по линии подпольной работы. Вполне возможно, что добавочное политическое давление шло оттуда.
Крыленко. У меня имеются документы, частично оглашенные и частично я буду оглашать, которые утверждают, что российское бюро ЦК, пишет заграничная делегация, существует. Что, это или другое бюро существует? Этот факт нужно выяснить, Когда тут был Броун-штейн, "Союзное бюро" было центром, куда был включен Броунштейн?
Подсудимый Иков. Да, это было оно.
Крыленко. Не было такой структуры, что существовали два ЦК или было одно ЦК по практической вашей работе, по практике того, что было в действительности реально?
Подсудимый Иков. Да, одно.
Председатель. Подсудимый Якубович. (Подходит).
Крыленко. Подтверждаете ли вы наличие в "Социалистическом вестнике" вашей корреспонденции?
Подсудимый Якубович. Подтверждаю, но должен добавить, что я писал так же, как другие, не специальные корреспонденции в "Социалистический вестник". Посылаемые мною информационные материалы включали сведения о деятельности "Союзного бюро", изложение принципиальных соображений, ряд запросов заграничной делегации и т.д. Эти сведения использовались заграничной делегацией или как материал для статей, или после некоторой литературной обработки или почти без нее как информационный материал для "Социалистического вестника". Иногда эти материалы использовались в общепартийной работе, в работе заграничной делегации, в ее выступлениях и пр.
Не помню точно, сколько, но раз пять-шесть я составлял материал по вопросам товарного и денежного обращения в форме такой, выражаясь газетным языком, подборки. В "Социалистическом вестнике" я указал одну корреспонденцию, помещенную в отделе "Обзор по России" с очень небольшими изменениями, а затем были две другие корреспонденции, которые составлены не из моих материалов, со вставками из моих сводок.
Крыленко. При составлении этих отрывков, обзоров и т.д. все это отвечало действительности или здесь сгущались краски, или бывали прямые извращения?
Подсудимый Якубович. В основу клались факты, но им давалось тенденциозное освещение, которое до некоторой степени изменяло смысл этих фактов. А так как при переработке они подвергались еще дополнительным изменениям и вставкам, то в том виде, в котором они появлялись в "Социалистическом вестнике", они довольно далеко отступали от действительности.
Крыленко. Ну а сплошные вымыслы помещались?
Подсудимый Якубович. Я не имею сейчас перед глазами материалов, но я могу категорически сказать, что тенденциозность была в ряде случаев настолько велика, что значение помещенного материала может быть приравнено к сплошному вымыслу. (Смех в зале).
Председатель. Подсудимый Шер. (Шер выходит).
Крыленко. Скажите, пожалуйста, подсудимый Шер, относительно сотрудничества в "Соц. вестнике". Вам что-нибудь известно по этому поводу?
Подсудимый Шер. Через меня прошло довольно большое количество корреспонденции и сообщений заграничной делегации. Часть этих корреспонденций написал я, но в большинстве случаев я старался переложить эту работу на других. Значительную часть корреспонденции писал Якубович. Характер их был такой, какой их сейчас описывали, т.-е. в основу клались действительные факты, но факты эти были настолько тенденциозно осветлены и настолько извращались, что давалось совершенно ложное представление.
Крыленко. Вам известно, кто сотрудничал?
Подсудимый Шер. Сотрудничал Якубович. Лично писал я, если не ошибаюсь, писал и Суханов.
Крыленко. Через ваши руки прошло достаточное количество материала. Тут были статьи или была только хроника?
Подсудимый Шер. В большинстве случаев была хроника.
Крыленко. Знали ли вы что-нибудь относительно упоминавшегося здесь Иковым Дукера?
Подсудимый Шер. Я о нем не слыхал.
Председатель. Садитесь. Подсудимый Иков. (Иков подходит).
Крыленко. Будьте любезны уточнить этот эпизод.
Подсудимый Иков. Около 10 января 1930 года ко мне пришел гражданин, пред'явивший записочку. Много лет мне знакомой рукой Ф.И. Гурвича - Дана в ней было написано: "Абсолютное доверие". Это лицо оказалось нашим старым партийным товарищем, ныне он - латышский социал-демократ Дукер или Друкер. В 1922 году был в ссылке вместе с рядом меньшевиков, потом выехал за границу. Он приехал по какому-то своему личному делу. В Риге к нему приехал один из членов заграничной делегации - Югов и просил при поездке в Россию повидаться со мной. Свиданий с Дукером было только два, во время которых он передал мне дополнительный адрес для переписки, деньги для краснокрестовских нужд и затем особым способом зашифрованное сообщение. Затем был обмен мнений.
Крыленко. По текущим вопросам?
Подсудимый Иков. Нет. Во-первых, меня интересовала заграница, в частности Латвия, и затем его личное отношение к интервенции.
Крыленко. По поводу "Социалистического вестника" вы подтверждаете, что были передаточным пунктом в передаче корреспонденции?
Подсудимый Иков. Подтверждаю.
Крыленко. Сами вы писали в "Социалистическом вестнике"?
Подсудимый Иков. Да. Надо сказать что я лично писал не статьи, а фактические сведения и прочее. Ведь часть материалов в "Социалистическом вестнике" публиковались совершенно не...
Крыленко. Выдержки?
Подсудимый Иков. Даже не в той конструкции, которую давал корреспондент. Крыленко. Об этом посещении Дукера вы кого-нибудь информировали?
Подсудимый Иков. Нет, потому что он никаких директив не привез.
Крыленко. Можно попросить Суха нова?
Председатель. (Икову) Садитесь. Подсудимый Суханов! (Подсудимый Суханов подходит).
Крыленко. Вам приходилось лично корректировать или составлять заметки для "Социалистического вестника"?
Подсудимый Суханов. Да, приходилось.
Крыленко. Часто?
Подсудимый Суханов. Нет, не часто. Я мог бы припомнить 4-5 случаев.
Крыленко. На какие темы?
Подсудимый Суханов. Мне припоминаются такие темы: коллективизация, проблема товарного голода, положение сельскохозяйственной статистики.
Крыленко. Характер ваших корреспонденций. Они соответствовали действительности или равным образом вы допускали тенденциозное отношение?
Подсудимый Суханов. Мне трудно сказать, насколько они расходились с действительностью, но из всего характера моей деятельности, из оценки политического влияния на меня того времени можно твердо умозаключить, что они определенно и в высшей степени тенденциозны.
Крыленко. Сообщите приблизительно хронологические данные вашего пребывания в СССР и за границей.
Подсудимый Тейтельбаум. Я за границей пробыл с начала 1922 г. по май 1929 г. Я был заведующим Экспортным отделом сначала Украинского торгпредства, одновременно совмещая должность и заведующего Эксп. отд. торгпредства РСФСР.
Крыленко. Вам во время вашего пребывания за границей приходилось входить в соприкосновенно с членами заграничной делегации?
Подсудимый Тейтельбаум. Приходилось.
Крыленко. Вы можете перечислить имена, они вам известны?
Подсудимый Тейтельбаум. Имена мне известны, но прежде, чем их перечислять, разрешите мне остановиться на некоторых фактах, которые имеют, на мой взгляд, довольно большое значение, потому что для того, чтобы установить те взаимоотношения, которые существовали между делегацией и Вторым интернационалом, важно выявить численный состав этой заграничной делегации.
Заграничная делегация, - я, собственно говоря, не знаю, почему она называется заграничной делегацией. В конце-концов эта заграничная делегация исторически сложилась из того, что в то время, когда в 1920 году Мартов, Абрамович и Аксельрод уехали за границу, они назвали себя заграничной делегацией РСДРП, хотя в то время еще легально существовала РСДРП в СССР.
Осенью 1922 года, когда было выслано большинство членов ЦК РСДРП, которым ссылка была заменена высылкой за границу, там появилось несколько членов ЦК РСДРП. Из них я мог бы назвать Дана, Югова, Монозон-Шварца, Николаевского, Гарви, Бинштока. Я должен сказать, что заграничная делегация, или будем ее просто называть социал-демократической группой, называвшей себя РСДРП, состоит за границей максимум из полутора десятков человек, фактически эмигрировавших или высланных за границу из СССР.
Крыленко. Может быть, вы сразу, для точности, определите то, что вам известно о составе делегации от делегации во II интернационале?
Подсудимый Тейтельбаум. Официально в исполкоме II интернационала, поскольку мне известно представляет делегацию Абрамович. Когда во II интернационале происходят заседания различных комиссий, тогда либо делегируется специальная комиссия, либо есть некоторая договоренность, на основании которой представляется эта делегация от делегации в этих заседаниях. Чаще всего это Дан, а в известный период туда входит Гарви. Когда поднимается вопрос виленский, насколько я знаю, в этот состав делегации входил даже и Кефали. Таково официальное представительство делегации.
Крыленко. А на партийном с'езде в 1920 г. ряд членов вошел в ЦК?
Подсудимый Тейтельбаум. Этот с'езд происходил не в 1920 г., а в 1919 г.
Крыленко. Эти лица вошли в ЦК.
Подсудимый Тейтельбаум. Дело в том, что не полностью ЦК приняло название "Заграничной делегации". Тут воспользовались правом, которое имели Мартов, Абрамович и Аксельрод. Делегация претендует себя называть даже ЦК РСДРП. Поэтому иногда в некоторых партийных документах вы найдете подпись: "Заграничная делегация РСДРП", а в некоторых случаях "заграничная делегация ЦК РСДРП.
Вместе с тем, я должен отметить на основе бесед, которые я имел с отдель-нымм представителями этой заграничной делегации, в роде Дана, Абрамовича, Гарви, Югова, стало известно о тех группировках, которые происходят внутри II интернационала. Я оттеняю этот момент именно потому, что в конце-концов очень часто в зависимости от этих группировок РСДРП старалось влиять на складывание этих группировок внутри II интернационала.
Личные встречи со мной, я считаю, произошли на почве именно определения той социальной базы, на которую будет опираться Российская социал-демократическая рабочая партия в своей дальнейшей работе.
Те аргументы, которые в конце 1925 года приводились мне в защиту и в оправдание тех предложений, которые делались мне по вопросу о возвращении в ряды РСДРП, сводились к концепции примерно следующей. Иллюзии о перерождении коммунистической, а следовательно и советской власти беспочвенны и бесплодны. Сейчас необходимо активизировать работу. Отсюда - консолидация старых меньшевистских сил или бывшей меньшевистской организации, которая была бы уже к определенному моменту мобилизована и которая бы к определенному моменту могла бы начать активную работу.
Крыленко. С кем были эти беседы?
Подсудимый Тейтельбаум. Первая моя беседа, которая только поставила этот вопрос, была с Даном. Вторая моя беседа - с Далиным и последние две беседы с Юговым. Это относится примерно к концу ноября - к середине декабря 1925 года.
Дан мне Сказал, что, не имея возможности, по совершенно понятным причинам, вели сейчас широкую массовую работу в СССР, не имел возможности создавать широкие рабочие организации по совершенно понятым причинам, - приходится опираться в целях будущего на тот служилый элемент, который занимает в настоящий момент ответственное и руководящее положение в том или ином учреждении. В свое время, когда я уходил из РСДРП, секретарем Московского комитета которого я был в 1917 году, я не опубликовал истинных мотивов и причин моего ухода. И вот вследствие этого формального момента мне Дан заявил: "вы ведь не ушли из РСДРП, - вы отошли от РСДРП. Поскольку сейчас, нам кажется, у нас с вами разногласий значительно меньше, поэтому мы считаем формально, что вы могли бы вернуться обратно".
Председатель. На этом позвольте закончить.
Об'является перерыв до утра 5 марта с. г.
|
|
Подсудимый Тейтельбаум подробно излагает обстоятельства трех свиданий, которые он имел с Даном, Далиным и Юговым и в результате которых Тейтельбаум вошел в меньшевистскую организацию при советских учреждениях в Берлине. Далее Тейтельбаум сообщает о работе этой организации.
|
Когда я явился к Берлину, то у него застал Ясного, представителя Вукоспилки , который должен был быть на этом же заседании. Задачи ячейки были формулированы Юговым и Берлиным. На отдельных членов ячейки, которые будут работать в тех или иных учреждениях, возлагались следующие задачи: во-первых, задача вербовать членов из приезжающих за границу лиц, командированных из различных учреждений, старых меньшевиков и всех тех, кто принимает для себя платформу меньшевиков. Во-вторых, возлагалась задача снабдить различными интересными материалами и составлять на основании этих материалов соответствующие корреспонденции для "Соц. вестника". По понятным причинам конспиративного характера эти связи должны были быть устанавливаемы таким образом, что каждый из членов ячейки, завербовавший приехавшего из СССР человека, должен был о нем сообщить Берлину, который являлся секретарем ячейки, и должен был устраивать с ним свидания для того, чтобы получить соответствующий материал или корреспонденцию. Берлин сообщал об этом представителю ЦК, который сносился с этой ячейкой. По нашей ячейке представителем ЦК был Югов. Как мне говорил Югов, предполагалось по конспиративным причинам, что ячейка будет охватывать не больше 3-4 чел. в каждом учреждении, при этом одна ячейка не должна была знать о существовании другой. Наша ячейка сформировалась из 3 лиц - Берлина, Ясного и меня. Берлин был секретарем и тем, кто закреплял связь с приезжающими и завербованными работниками из СССР.
Он же должен был составлять корреспонденции для "Соц. вестника".
Лица, которые будут нами завербованы, должны возвращаться обратно в СССР и должны поставить перед собой задачу всячески и всемерно стремиться к тому, чтобы не допускать проведения, таких намечаемых советской властью мероприятий, которые характеризовали бы рост народного хозяйства. Им было предложено в этом смысле строго руководствоваться указаниями уполномоченных ЦК РСДРП, которые имелись на местах. Кроме того, на них было также возложено снабжение троцкистов соответствующими материалами для соответствующего освещения их в печати, при чем при подборке материала нужно было их так подбирать и так составлять, чтобы они характеризовали как раз не удачные и не осуществившиеся задачи, которые стояли перед тем или иным учреждением, а наоборот, ослабляли бы значение этих мероприятий.
Председатель. Это к какому времени относится?
Подсудимый Тейтельбаум. Это относится к самому концу 1925 и к началу 1926 г. Вскоре после этого я был командирован в Харьков по делам и получил через ячейку от Югова поручение завязать там в Харькове ряд связей в учреждениях, главным образом мне указывалось, чтобы такого рода связь установить в Вукоспилке, украинской кооперативной организации. Так как я в командировке пробыл всего семь дней, мне удалось иметь одно свидание с человеком, которого я знал раньше и который работал в инструкторском отделе Вукоспилки, Иваном Приходько. Я с ним второго свидания не имел, и так из этой связи ничего не получилось. Я через месяц был переведен на работу в Стокгольм.
Подсудимый Тейтельбаум. Я бы хотел, отметить одну из наиболее значительных встреч, проливающих свет на взаимоотношения между РСДРП и II интернационалом, это - встреча с Гарви.
Крыленко. Где, когда?
Подсудимый Тейтельбаум. В Берлине, в 1927 году у меня в отеле.
Крыленко. Это было в ноябре?
Подсудимый Тейтельбаум. Это было после того, когда Гарви вернулся из заседания одного из органов II интернационала. Это было нечто в роде редакционной комиссии, не то в роде подготовительной комиссии, имевшей отношение к тому заседанию исполкома, на котором стоял вопрос о военной опасности.
Председатель. Какого исполкома?
Подсудимый Тейтельбаум. Исполкома II интернационала, на котором стоял вопрос о военной опасности. Я встретился с Гарви в книжном магазине Дица, в том же доме, где помещается редакция издательства "Форвертс" на Линденштрассе. Он мне рассказал о том, что он недавно вернулся с какого-то заседания II интернационала. Я был чрезвычайно заинтересован тем, что там происходило, и так как с Гарви у меня были довольно близкие отношения, не столько в силу партийных связей, сколько именно в силу личных отношений, то я попросил его зайти ко мне на следующий день и рассказать об этом подробно. Вот что мне рассказал Гарви о том заседании, в котором он вместе с Абрамовичем и Даном принимал участие, на котором стоял вопрос о военной опасности. В прениях по вопросу о военной опасности возник также вопрос об отношении II интернационала к вопросу об интервенции. Гарви выступил на этом заседании совершенно открыто, прямо и откровенно с вопросом о необходимости занятия II интернационалом решительной и определенной позиции по вопросу об интервенции. Он мотивировал свою точку зрения тем, что в интересах как мирового пролетариата, так и российского пролетариата, прежде всего необходимо низвергнуть советскую власть, что в интересах демократии это низвержение является совершенно неизбежным: расчеты на перерождение внутри ВКП(б), а следовательно и внутри советской власти беспочвенны и бесплодны. Никакое раз'яснение интервенции, - говорил Грави , - о том, что отрицательное отношение к интервенции вызывается не столько и не только боязнью, что эта интервенция может послужить причиной и прямой угрозой новой вспышки мировой войны, не рассеет сомнения широких рабочих масс по той простой причине, что официально позиция II интернационала будет для них определяющей и решающей и, следовательно, основная позиция послужит и основанием для определения терпимости по отношению к большевистскому режиму, по отношению к советскому государству, форма, которую должна принять интервенция, при условии, что социалистические партии в различных капиталистических и буржуазных государствах имеют значительный удельный вес, может определиться оговором социалистических партий и давлением на свои правительства, в которых частично социал-демократы участвуют или которые частично состоят из социал-демократов. И поэтому это есть единственный путь, который проложит широкую возможность для установления народоправия, как говорил Гарви, или демократического строя в СССР, ибо внутренними силами этого не сделаешь, так как широкая агитация и пропаганда идей народоправия в СССР в настоящий момент невозможны и организация этих сил вокруг этих лозунгов представляется абсолютно иллюзорной. Гарви поддерживали частично французы и бельгийцы, вернее не частично, а более или менее определенно.
Крыленко. Кто конкретно?
Подсудимый Тейтельбаум. Мне точно трудно назвать. Возможно был Брау, но возможно быт Блюм. От немцев, поскольку мне память не изменяет, выступил Вельс. Вельс заявил, что он считает, что наиболее правильная тактика II интернационала по вопросу интервенции была бы следующая: это не выносить никакого решения по вопросу об интервенции ни положительного, ни отрицательного. Если принимать резолюцию, то только в первой половине ее, как она потом была принята, именно в половине, критикующей строй, режим советского государства.
Гарви мне сказал, что позиция, которую он занимал, имеет внутри делегации теперь больше сторонников, чем раньше, и поэтому он имеет право на участие в исполкоме. Таким образом на заседании исполкома были пред'явлены две позиции. Вслед за Гарви выступил Дан, который заявил, что Гарви отражает точку зрения только части РСДРП, что официальная позиция РСДРП такова, как была раньше, - отрицательное отношение к интервенции.
Англичане в лице Гендерсона, если мне память не изменяет, настаивали совершенно категорически на том, чтобы резолюция, которая будет принята исполкомом Интернационала по предложению этой комиссии, ограждала бы ту же позицию, которую занимал Интерна-ционал в этом вопросе и раньше.
Большинство собрала резолюция англичан, несмотря на то, что, как я рассказывал, Гарви поддерживали французы и бельгийцы. Гарви возмущенно да-вал об'яспение этого обстоятельства, а именно, что немцы взяли свою резолюцию обратно, боясь испортить отношения с англичанами и боясь, что англичане не поддержат их в вопросе пере-смотра репарационных платежей Версальского договора, в вопросе оккупированных областей и т.д. В дальнейшем, - сказал мне Гарви, - он не сомневается в том, что позиция Второго интернационала получит некоторые сдвиги и что главным образом это будет зависеть от того, как сложится по этому вопросу точка зрения внутри самой РСДРП, как наиболее заинтересованной в этом вопросе.
Подсудимый Тейтельбаум затем излагает содержание беседы с Даном в Стокгольме весной 1928 г. Тов. Крыленко формулирует содержание этой беседы.
Крыленко. Значит, два момента основных первое, это - сообщение о том, что в рядах Российской социал-демократической делегации произошло перемещение центра тяжести, - теперь, может быть, большинство имеет за собой Гарви. Второе то, что перемещение центра, тяжести произошло во II интернационале и что отношение английской делегации возможно равным образом изменится, и что это может повлиять на решение. И, в-третьих, что Дан ищет какую-то компромиссную точку зрения. В чем она должна была выражаться?
Подсудимый Тейтельбаум. Он сказал, что весь вопрос сводится к тому, чтобы эта компромиссная точка зрения дала бы выход настроениям Гарви, а с другой стороны, дала бы возможность...
Крыленко. Дать выход настроениям группы Гарви и сохранить формально последовательность с прежними?
Подсудимый Тейтельбаум. Да. Конкретно это выразилось для меня позже, когда я имел возможность свидания с Даном, в мае 1929 г.
Крыленко. Таким образом вы имели весной 1928 г. свидание с Гарви в Берлине, весной 1928 г. - с Даном в Стокгольме и в 1929 г. с Даном - где?
Подсудимый Тейтельбаум. В Берлине, проездом в СССР.
Тогда это свидание было не только с Даном, но и одновременно с Юговым. На этом свидании Дан, или вернее Югов, вручил мне конверт, который он просил передать, сказав, что это письменная директива "Союзного бюро". Он просил меня передать это письмо Шеру в Москве, или если я по каким-либо причинам Шера не застану, или будет неудобным ему это письмо передать, то я могу передать это письмо Якубовичу, Содержание этого письма и примерно той письменной директивы, которую он вначале устно изложил и которую дополнил Дан, сводилось примерно к следующему: Центральный комитет заграничной делегации считает основной задачей в настоящее время - усиление дезорганизаторской деятельности как фактора, способствующего интервенции, и что расстройством народного хозяйства в различных отраслях, созданием недовольства благодаря этому расстройству в отраслях широкого хозяйства будет подготовлена та почва, которая сделает возможным в конечном счете значительно легче перейти к самой интервенции, а также сделает возможным самый факт ее осуществления. Эта директива с этой точки зрения является центральным пунктом в дополнение ко всем тем директивам, которые даны были раньше. Короче говоря: ведя дезорганизаторскую работу, не имея возможности опереться на широкие рабочие массы, не представляя собою широкую организацию, а имея лишь возможность благодаря этой дезорганизация создавать неудовольствие среди широких рабочих масс, РСДРП, пользуясь этой директивой, с точки зрения Дана, сможет занять во II интернационале соответствующее и, как выразился Дан, неподчиненное положение.
Тов. Крыленко задал подсудимому ряд вопросов о позиции французских и бельгийских социалистов и затем ходатайствует перед судом о приобщении нескольких документов, характеризующих позиции II интернационала.
Тов. Крыленко цитирует статью Леона Блюма из "Попюлер" от 6 февраля 1930 года и указывает, что из показаний Тейтельбаума и целого ряда других показаний и документов вытекает, что теория, которую старается привить II интернационал широким рабочим массам о СССР, сводится к следующему: страна переживает кризис, а кризис ведет к краху. Для того, чтобы найти выход из этого кризиса, политики правительства сводится к внешней авантюре, так называемому красному империализму; внешняя авантюра выражается в том, что по поводу наглых выступлений белогвардейщины, по делу кутеповщины появляется нота советского правительства с попыткой вызвать конфликт. Блюм целиком солидаризируется с французским правительством для того, чтобы найти выход из внутренних трудностей. Эта документация характеризует позицию из видных деятелей французской партии.
Далее тов. Крыленко приводит выдержку из "Попюлер> от 20 августа 1930 года (статья Розенфельда), из "Попюлер" от 23 ноября 1930 го-да и статью по поводу расстрела 48 25 ноября 1930 года, в которых говорится: "Если бы кого следовало расстрелять за преступления ввержения России в нищету, то это Сталина, а не тех, которые предостерегали его от сумашествия пятилетнего плана".
Тов. Крыленко цитирует также статью из "Форвертса" от 3 июля 29 года характеризующую позицию немецкой делегации. Статья называется "Красный империализм".
Затем тов. Крыленко приводит резолюцию Второго интернационала от 2 августа 1929 года по поводу конфликта на КВЖД. В резолюции говорится: "Интернационал, который с начала китайской революции защищал право китайского народа на его полный национальный суверенитет, на устранение всех привилегий иностранных держав на китайской дороге, признает право Китая требовать устранения русского, контроля на Китайской восточной жел. дороге, поскольку она лежит на китайской территории, и поэтому Интернационал требует, чтобы обе державы, поскольку они не смогут столковаться насчет передачи, обратились бы к третейскому суду и признали его решение".
Тов. Крыленко просит разрешить ссылаться на эти документы, прибавляя, что подлинники, в частности письмо Эмиля Вандервельде, будут представлены в конце судебного следствия.
Председатель. Судебное присутствие определяет; утвердить просьбу государственного обвинения о приобщении тех выдержек, которые оно только-что огласило.
Крыленко. У меня больше вопросов нет к обвиняемому Тейтельбаум. Антонов-Саратовский. У меня есть вопрос. Скажите, пожалуйста, гр-н Тейтельбаум, вот вы говорили относительно того, что снабжались материалами троцкисты.
Может быть, была соответствующая оценка ЦК РСДРП, заграничного, установок и деятельности троцкизма? Как они расценивали это и почему они де-лали ставку на деятельность троцкизма?
Подсудимый Тейтельбаум. Эта ставка ЦК на троцкистов, она не была выражена в каких-нибудь тайных документах, а в совершенно определенном документе - в "Социалистическом вестнике", в его материалах, и определенно зафиксирована. ЦК РСДРП рассчитывал на то, что троцкизм в случае победы внесет в конечном счете демократизацию в советы, т.-е. создаст те предпосылки, ту возможность, когда меньшевики сумеют овладеть частью рабочего движения, и поведет борьбу за осуществление тех меньшевистских идеалов, которые они себе всегда ставили. Поэтому, с этой точки зрения, ЦК считал необходимом поддержать борьбу троцкистов с ВКП, снабжая их материалами, дяя того, чтобы они могли воспользоваться тенденциозным освещением в печати, снабжая их, повторяю, материалами? которые бы характеризовали только отрицательную сторону деятельности или отрицательные моменты в тех или иных областях хозяйства, и не снабжая, и не давая во всяком случае тех материалов или тенденциозно освящая те материалы, которые бы характеризовали рост в отдельных отраслях народного хозяйства СССР.
Антонов-Саратовский. Известно ли вам хотя бы в общих чертах то, что германская социал-демократия материально поддерживала делегацию РСДРП?
Подсудимый Тейтельбаум. Мне известно что эти 15-20 чел., которые тогда были высланы из СССР, приехав в Германию, не, имели конечно никаких средств к существованию и никакого заработка. Германская социал-демократия прежде всего оказала им всяческое содействие в смысле их личного соответствующего устройства и предоставления заработка. Кого она устроила по газетам, по издательствам, кого по соответствующим учреждениям и т.д. Затем совершенно естественно, что она оказывала им соответствующую материальную помощь в самом издании. Я уже в начале говорил о том, что в виду малой численности этой делегации и небольших размеров работы, а также незначительности помещений, которые не требовались, поддержка сводилась очевидно к небольшим суммам. Что же касается вопросов финансирования, которые здесь на процессе проходили, то об этом мне ничего не известно.
ОКОНЧАНИЕ ОТЧЕТА ОБ УТРЕННЕМ ЗАСЕДАНИИ 5 МАРТА
БУДЕТ НАПЕЧАТАНО В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ.
Б.Л.
На процессе "Промпартии" Рамзин на вопрос, поставленный ему ребром: что должен означать результат интервенции, не мог не признать, что на второй день после интеревенции пролетарская страна оказалась бы под сапогом генеральской диктатуры, с рабочим классом учинена была бы кровавая расправа, а в деревне были бы посажены помещики и конечно урядник.
Контрреволюционеры из "Промпартии" полностью раскрыли свои карты. Контрреволюционерам из ТКП открыть все карты труднее.
Интервенция, это - возвращение капиталиста и помещика. Признаться Кондратьеву в подготовке интеревенции - это значит признаться в том, что основная ставка была на помещика, на урядника. Достаточна обнаживший себя в своих свидетельских показаниях, Кондратьев в вопросе об интервенции пытался отделаться сначала словами о том, что интервенция, мол, считалась неизбежной.
На вопрос тов. Крыленко об отношении к интервенции Кондратьев сначала отвечает: - До конца 1928 года организация, которую я представлял, относилась к интервенции совершенно отрицательно. Потом произошел сдвиг во взглядах. Сдвиг заключался в том, что по совокупности имевшейся информации представлялось, что интервенция будет неизбежной.
Крыленко. В том числе и информация Рамзина?
Кондратьев. Да, и информация Рамзина, полученная от Чаянова, что интервенция будет неизбежной. И тогда возник вопрос, может ли оставаться организации индифферентной к такому крупному факту.
Крыленко. Перед организацией стал вопрос - либо драться за интеревенцию , либо быть против нее.
Кондратьев. Да, и организация ориентировались на то, что можно и должно использовать момент наступления интервенции в интересах борьбы с советской властью.
Крыленко. То-есть блокироваться с интервенцией?
Кондратьев. Я на этот вопрос так бы ответил: у той организации, которую я представлял, непосредственной связи с интервентами не было. У нас ее просто не существовало, но я должен признать откровенно, что, разумеется, та позиция, которая была занята организацией, фактически означала молчаливый блок с интервенцией.
Крыленко. Вы себе отдавали отчет, что это является фактической поддержкой?
Кондратьев. Возможно, что это было утопическим самооправданием...
Крыленко. Вопрос о результатах, о средствах борьбы, это - вопрос завтрашнего дня?
Кондратьев. Мы сознавали, что это поддержка, но мы считали, что эта поддержка неизбежна в тот момент, и она политически себя оправдает.
Крыленко. В то время, когда Рамзин и "Промпартия" готовили интеревенцию , вы ее принимали или полагали, что ваша обязанность или необходимость помочь, поддержать, а там после этого использовать в своих политических целях ту организацию, которую хотели построить на месте советской власти?
Кондратьев. Да.
Авантюрная ставка на союз кулацкого бунта с интеревенцией потерпела крах. Не вина в этом кондратьевцев. Крестьянство (середняцко-бедняцкое крестьянство) неожиданно для Кондратьева повернуло на другой путь - на путь социалистического переустройства деревни, на путь коллективизации. Кондратьев, как он говорит, "разочаровался" в крестьянстве, в деревне.
После долгих размышлений Кондратьев, подобно герою из Мольера, понял, что он говорит прозой. Он понял, что его идеология "отвечала интересам лишь определенной, наиболее буржуазной, даже определенно кулацкой части деревни и интересам буржуазной раставрации вообще".
К. РАДЕК. (Окончание.)
к капитализму путем поддержки вредительства, то мы поддержим войну для введения капитализма в СССР". Этого они не могут сказать даже тем рабочим массам, которые не верят в собственные силы и поэтому не борются у себя за социализм.
Народные массы всех стран еще великолепно помнят последнюю войну, они ненавидят войну, они боятся ее. Как же Второй интернационал может открыто высказаться за интервенцию, т.-е. за войну против СССР? Ведь подготовка новой мировой войны, которая ведется во всех капиталистических странах, идет исключительно под флагом защиты этих стран от нападения. Даже Соединенные штаты Америки, которые отделены от всего мира морями, которые представляют собою великий континент, строят громадный флот, строят громадную армию, все под лозунгом "защиты". Франция, самая великая военная держава в Европе, имеющая больше войск, аэропланов, танков, пушек, чем какая-нибудь другая европейская капиталистическая держава, все кричит, что она озабочена только своей безопасностью. Ведь Лига наций создана для того, чтобы прикрыть все империалистские стремления капиталистических держав пацифистским заслоном. Как же может II интернационал, действующий среди тех, кто наиболее пострадал от войны, вдруг раздеться донага и закричать: "Я за войну, которая навяжет русским рабочим тот самый капитализм, от которого так страдает весь мировой пролетариат"..
4. Второй интернационал принужден действовать тихой сапой.
Выход из положения, создавшегося в результате того, что вредительским и ннтервенционистским целям руководства и интернационала противостоит тот факт, что нельзя обратиться открыто к рабочим массам с лозунгами интервенции и вредительства, очень прост. II интернационал, маскируя свои цели, работает для их подготовки.
Так же, как партии II интернационала, поддерживая империалистские цели своих правительств, кричат, что пролетариат обязан "защищать свое отечество", так же, как, принимая участие в подготовке новой империалистической войны, они успокаивают рабочих, что опасность империалистской войны невероятна, что Лига наций существует для того, чтобы ослаблять противоречия между державами, они, подготовляя интервенцию, в первую очередь пытаются усыпить бдительность пролетариата. Вся социал-демократическая пресса мира за малыми исключениями убеждает рабочих, что опасность интервенции выдумана большевиками для прикрытия "красного империализма", собирающегося напасть на другие страны. Всякий не потерявший совести человек видит, что советское правительство стремится всеми силами для обеспечения мирных отношений с соседями, что оно выносит бесконечные провокации, часто не давая заслуженного ответа, дабы избежать войны. Это не мешает социал-демократической печати постоянно рассказывать о красном милитаризме, подготовляющем войну. Даже когда Красной армии пришлось отбросить бандитские набеги китайских генералов, порвавших добровольно заключенный договор, социал-демократическая пресса кричала о вторжении красного империализма в Манчжурию. Эта пропаганда имеет определенную цель внушить рабочим массам мысль о том, что советское правительство хочет войны. Эта мысль должна помочь в момент, когда интервенты начнут действовать, провоцируя столкновения на советской границе, втолковать рабочим массам, что ведь красные империалисты давно уже хотят войны и что они подготовляют эти столкновения.
Вся кампания лжи и клеветы против СССР, которую ведет пресса II интернационала, должна внушить рабочим всех стран убеждение, что не стоит защищать страны Советов. Если бы социал-демократическая пресса хотя бы так об'ективно освещала наше хозяйственное строительство, как это делает ряд буржуазных органов, которые хотят, чтобы их хозяева знали положение в СССР, честный рабочий социал-демократ сказал бы себе: "Я обязан поддержать страну, которая пытается создать промышленность, способную обеспечить население необходимыми продуктами, которая пытается поднять благосостояние рабочих и крестьян". Но именно II интернационал не может допустить, чтобы так думал рабочий социал-демократ, и поэтому нет такой бессмысленной лжи о СССР, которой бы ни распространяла социал-демократическая пресса. Этим она надеется по крайней мере добиться пассивности, нейтральности рабочих в момент, когда руководители империалистического мира решатся на интервенцию. Ложь социал-демократической печати должна обеспечить организаторам интервенции свободу рук для момента решения.
Агенты мировой буржуазии, агенты русского капитализма в лице "Промпартии", эсеров, меньшевиков делают в СССР свое гнусное дело подрыва социалистического строительства рука об руку со шпионами империалистских генеральных штабов. Между тем, что делали меньшевики Громан, Шер и прочие, и тем, что делали Рамзины и Ларичевы, не было никакой разницы и не могло быть, ибо они действовали в блоке друг с другом. Поэтому ничего удивительного, что социал-демократическая печать защищала с пеной у рта Рамзиных, как защищает теперь Громанов, хотя первые выступали открыто как представители капитализма, а про вторых пресса II интернационала говорит, что они ко II интернационалу не принадлежат. Она защищает вредительство, откуда бы оно ни исходило, крича, что вредительства нет, что дело идет о защите жертв большевизма.
Только простофили и дурачки могут удивляться по поводу этой лжи. Буржуазия всегда обманывала народные массы. Буржуазные партии, действующие среди народных масс, крестьян и рабочих, принуждены были всегда прибегать к целой системе лжи, чтобы скрыть от трудящихся масс цели, для которых их хотели использовать. Только тот факт, что еще не прошло много времени с момента раскола II интернационала, что целое поколение, теперь еще действующее, вчера еще действовало в рамках одной организации с людьми, предавшими пролетариат и ставшими сейчас по другую сторону баррикады, затрудняет кое-кому занять позицию по отношению к меньшевикам, ко II интернационалу, не считаясь со своими воспоминаниями, занять позицию, исходящую из учета факта, что эти люди окончательно, раз навсегда стали по другую сторону баррикады. Но как нечего удивляться, когда господин Бриан говорит одно, а делает другое, так же смешно удивляться, что заграничный центр меньшевиков и II интернационал отказываются от своих товарищей, сидящих на скамье подсудимых за дело, которое поручил им II интернационал. Рабочие массы всего мира разглядят эту механику, авторы которой думают, что она очень хитра, тогда как на деле она очень проста. Эта механика полностью соответствует всем традициям буржуазных партий, всем традициям борьбы капитализма с пролетариатом, борьбы, в которой военная хитрость, тихая сапа всегда играло немалую роль.
|
|
| ||||||||||||